Обжигающе холодные снежинки падали на мертвенно-бледное лицо, и образовывали нарост изо льда, который никак не хотел таить. Горячие слезы каскадом стекали по лицу, создавая траншеи от глаз ко лбу, и замерзали в районе шапки. Кровь залила весь воротник и маленькой лужицей скапливалась в капюшоне. Затылок, пропитанный кровью, начинал замерзать, и те, маленькие участки тела, которые еще сохраняли тепло, начали его постепенно терять, отдавать. 

Кисть левой руки, которая все еще сжимала ледокол, лежала в паре метров от него, снизу. Золотые лучи солнца бликами играли в заледеневшей коже, создавая жуткое зрелище. Ноги потеряли чувствительность, сразу после того, как их завалило снегом. Было не понятно, сколько тонн снега лежало на них. Тело же чувствовало всё: сломанные ребра, отбитые органы и начинающие отекать легкие. На правой руке был намотан трос, на котором держался весь скарб, но пошевелить рукой не было никакой возможности: рюкзак за что-то зацепился, и оттягивал руку так сильно, что от напряжения она потеряла всю чувствительность ниже локтя. 

В позе распятого Петра лежал он и молил Господа о смерти, чтобы все его мучения прекратились в тот час. Но Бог был глух к его молитвам, он хотел проверить волю, веру и силу этого человека. Он надеялся, что человек справится и сможет найти выход из сложившейся ситуации. Но человек был обессилен, ранен и полностью разбитым — как духовно, так и физически. 

Он плакал и падал снег, и рядом никого нет. Никто не придет к нему на помощь. Никто не услышит его крик, если он найдет силы на него. И никто не найдет его, начиналась буря. 

-Господь – Пастырь мой… — еле шепотом произнес он.

-Я ни в чем не буду нуждаться… — чуть громче прошептал он.

-Он покоит меня на злачных пажитях… — сказал он уверенным голосом.

-И водит меня к водам тихим… — он начал шевелить ступнями.

-Подкрепляет душу мою… — смог он утрамбовать снег ступнями так, что смог ими спокойно шевелить.

-Направляет меня на стези правды… — стал он пытаться подгибать ноги.

-Ради имени Своего… — процесс был долгим и муторным. Но благодаря ему, он смог немножко согреться, и снег на его лице стал таять, и заливая глаза потом и водой. 

-Если я пойду и долиною смертной тени… — снег стал поддаваться, и он смог согнуть ноги в полной мере.

-Не убоюсь зла… — читал он вслух, и с каждой новой строчкой сила его возрастала.

-Потому что Ты со мной… — стал он коленями крушить купол над своими ногами.

-Твой жезл и Твой посох… — на Альпы шла буря, и он стал работать с удвоенной силой. 

-Они успокаивают меня… – от всех его телодвижений и разгоряченного тела, культя стала слегка кровоточить и отвлекать тупой болью.

-Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих… — сквозь зубы рычал он, разбивая ногами снег.

-Умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена… — сквозь боль и слезы рычал он.

-Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей… — смог он освободить ноги, и сделать перекат в сторону, отталкиваясь культей. 

-И я пребуду в доме Господнем многие дни… — освободившись от снега, который держал его, рюкзак с пожитками, который был привязан к руке, начал тянуть его со склона вниз. В пропасть. 

_______________________

Она проснулась от увиденного, и быстро подбежав к телефону, стала вызванивать его. Телефон быть недоступен.

(послушать: Наадя — Альпы)